Христианский форум

Подумал, что не буду проходить тест, коли уж, как написал Сова, многие умные и образованные люди ответили хуже,чем обезьяна.

Да и не верю я тестам, не верю статистикам, не верю подсчетам, такой уж я скептик. И как я только в Бога поверил?)))

Я же всегда говорю о том, счастливее ли становится человек от развития технологий, ибо для меня это только и важно. И мой ответ на этот вопрос: нет. Счастье с развитием науки вообще никак не связано.

РОВЕСНИКИ

Человеческая натура устроена причудливо. Из общего круга людей она — может быть, и без достаточных оснований — выделяет с особой приязнью, казалось бы, случайные группки: тех, кто родился и живёт в одном селе или на одной улице с тобою, тех, кто учился в одной школе, а ещё лучше — в том же классе, что и ты, соучеников. Тех, наконец, кто пришёл с тобой в этот мир в одном году — одногодков, ровесников.

Я встречался на моём веку со многими своими одногодками (ох, сколько из них — Всеволод Вишневский в том числе — уже никогда не пожмут моей руки!). Мы, видя друг друга, каждый раз улыбались приязненно: как же! Ровесники! В девятисотом родились!

И вот в сороковом году, накануне нового рубежа нашего века, мне пришла в голову странная идея: если существуют мои одногодки, то должны же существовать и «однодневки». Те, кто появился на свет в один день сo мной. Должны или не должны?

Есть полезнейшая, хотя порою немного жутковатая, наука — статистика. Стоило обратиться к ней с вопросом, она ответила с совершенной точностью: «Милый, не заносись со своей исключительностью! Ничего в тебе исключительного нет. В один день с тобою, согласно данным о рождаемости, на территории Европейской части тогдашней Российской империи „разверзли ложесна“ своих матерей столько-то — ну, скажем, две тысячи двести — мальчишек и девчонок. Данных по Сибири и Дальнему Востоку у нас для того времени нет…»

Две тысячи двести абсолютных сверстников! Вот это да! А много ли среди них пришлось на Санкт-Петербург? С этим дело оказалось проще: данные по столице были более точными. В Санкт-Петербурге в среду 27 января 1900 года закричали «ува-ува», засучили ножками, стали беззубыми ртами ловить воздух первой своей зимы сто пятьдесят семь младенцев, и я в том числе.

Остановиться бы мне на этих приятных сведениях: вон сколько у меня их, моих «земляков во времени». Но, увы, я человек дотошный. И пало мне тогда на ум задать следующий вопрос: а сегодня, в тысяча девятьсот сороковом году, многие ли из них будут праздновать, в тот же день, что и я, свое сорокалетие? Если бы оказалось возможным пригласить всех на такое торжество, сколько бы нас собралось?

Знаете ли вы, что в статистике и демографии именуется «таблицами дожития»?

Как только мы, «девятисотники», открыли глаза в новом для нас мире (да нет, я путаю: задолго до того, как это случилось!), статистика уже составила на нас всех эти чёртовы, отдающие прямо-таки колдовством и чёрной магией таблицы.

В них было заранее рассчитано, скольким из нас, новорожденных того года, суждено дожить до семи, скольким до двадцати, скольким до семидесяти лет. Не кому из нас, сия тайна велика есть, — скольким из нас! Скольким абстрактным единицам — людям, года рождения 1900-го.

Эти таблицы существовали. Они были вычислены к девятисотому году, как вычисляют их сегодня на девятьсот семьдесят первый год, — исходя из представлений о нормальном пути развития дальнейшей истории. Не беря в расчет непредвидимых обстоятельств — великих наводнений, катастрофических землетрясений, небывалых неурожаев, пришествия марсиан или столкновения с кометой. Не ориентируясь на глад, мор, трус* и казни египетские.

Так вот, при этом (при этих!) обязательном ограничении, таблицы утверждали, что, — если всё пойдёт нормально и спокойно! — из двух тысяч двухсот моих абсолютных сверстников к январю девятьсот первого года на Земле останется только две трети — тысяча четыреста самых живучих малышей. Почему такой ужас? Да просто таков был в тогдашней России процент детской смертности по первому году.

Ничуть не менее страшным для нас был и второй год. К январю девятьсот второго от нас должно было сохраниться не более восьмисот или девятисот душ… Знай мы это — подождали бы, пожалуй, родиться!

Правда, дальше дело обещало идти несколько спокойнее: чудовищной была именно смертность в первые два года. Но всё-таки, если в мире всё пойдет спокойно, если не посетит Россию чума или холера, если не произойдёт Мамаева нашествия и не повторится Смутное время, — тогда, обещали таблицы, сотни две или три ветеранов из тех двух тысяч будут ещё процветать к сороковому году на всём пространстве Земли Русской. А петербуржцы? Да стоит ли о них говорить? Два-три человека; может быть — пяток; но вряд ли, вряд ли!..

Я задавал свои вопросы статистике в том самом сороковом году. И за спинами моего поколения были уже и русско-японская война, и революция пятого года, и виселицы реакции, и ненастье первой мировой, и пламя войны гражданской, и голод двадцать первого, и…

Так сколько же нас могло остаться?

Когда я взвалил себе на плечи груз всех этих странных вычислений и исследований, мною руководило не праздное любопытство. И конечно, я имел в виду вовсе не «единицу», не Льва Успенского, не самого себя. Я искал путей к биографии времени, думал найти какую-то новую лазейку к его сердцевине. Но ведь человеческое историческое время, как организм из клеток, складывается из единичных людских судеб…
___________________________
* В старославянском и отчасти в древнерусском языках «землетрясение».

Счастье с развитием науки вообще никак не связано.

Я ответила правильно всего на два вопроса из 13.

Насколько я понимаю, с точки зрения медицины, счастье связано с уровнем так называемых "гормонов радости". А с точки зрения Библии, счастье связано с тем, какие отношения у человека с Богом.

А на правильные ответы потом обратили внимание?

Кажется, медицина счастье вообще не рассматривает как-то.

И не помню, чтобы Библия уделяла этому вопросу хоть какое-то внимание.

Жаль, не могу порекомендовать ту книгу, раз её нет на русском. Потому что это одна из лучших научно-популярных книг на эту тему, попадавшихся мне.

Какой именно человек? Вы лично? А как вы определяте счастье или измеряете степень счастливости? Своё — ещё понятно: чисто субъективно. А человека вообще?

Есть какие-то индексы счастья (они относятся к целым странам), но я не интересовался глубоко, как их рассчитывают, а если узнаю, то, возможно, не со всем в них соглашусь.

Скажем, то, на что я отвечаю сейчас, окрашено вспомнившейся историей из той же книги Рослинга. Он как-то спросил у одной акушерки (повивальной бабки) в Африке, какой подарок она бы сочла самым полезным, и она сказала: «Фонарик». Потому что нередко вызывают ночью к роженице, часто в другую деревню, и фонарик был бы очень кстати, чтобы не наступить на змею. Тётка эта пользовалась во всей округе заслуженным уважением, у неё было две дочки. И когда автор спросил у неё: «Вы, наверное, передаёте дочкам свой опыт?», она ответила: «Нет-нет! Я совсем не хочу, чтобы они работали, как я! Они у меня будут работать в городе, в комфортном офисе, за компьютером!». Вряд ли она чувствовала себя несчастной — среди окрестного населения она была известна всем, все её уважали и проч.; но дочкам своей доли не желала.

Так вот, я воспринимаю ваши речи (может быть неоправдано), как будто вы утверждаете, что неважно, сколько детей умирает в первый год или два жизни — остальные всё равно будут так же счастливы (или несчастливы), потому что сами остались живы... Хотя предполагаю, что вы совсем не это имеете в виду. Тогда что именно?

Кажется, медицина счастье вообще не рассматривает как-то. Совсем.

И не помню, чтобы Библия уделяла этому вопросу хоть какое-то внимание.

А мне кажется, немного все-таки этому внимания уделяет при лечении депрессий.

А мне рассказывали про одну женщину, у которой по объективным показателям была очень тяжелая жизнь, но она всегда была в отличном настроении (как-будто даже подвыпившая, хотя не пила). У нее наверно уровень этих гормонов радости был повышен, и она несмотря на объективные трудности, была счастлива.

Есть об этом в Библии.

Если перевести греческое слово "μακάριοι" на современный русский язык, а не как в Синодальном переводе, то оно означает "счастливы"

Это чушь полная, правильно, что не интересуетесь. Счастье нельзя определить никакими критериями.

отсутствие несчастий — это ещё не счастье.

Если это патологическое состояние, то скорее всего это то, что в психиатрии называется маниакальным состоянием. Но мне кажется, что это не обязательно патология. Может, она так относится к жизни. Но это уже не психиатрия изучает, если вообще кто-то такими явлениями занимается.

Ну, прочитал бы я ее и что? Долже сразу всему там поверить? А проверить у меня возможности нет.

Счастье я определяю субъективно, а объективного и всеобщего счастья просто не существует. Был ли Пушкин несчастнее современного грузчика из-за того, что ходил в горшок, а не в ватерклозет? Очень сомневаюсь.

Это чушь полная, правильно, что не интересуетесь. Счастье нельзя определить никакими критериями.

Вы опять не о счастье. Польза, известность, уважение и проч. - это все не равно счастью.

Вы опять о статистике...((
Ну, останется там столько-то или столько-то, к счастью это какое отношение имеет.
Да, мы, пожалуй, о разном. Вы о повышении уровня жизни, уменьшении смертности среди младенцев

типа, раньше рак бы не определили и человек бы умер быстро, а сегодня определять и он лишние несколько лет проживет.

Не важно, сколько я проживу, важно - как я проживу?

Но, угадайте, когда я был счастливее?
Если что, то тогда, когда жил в бараке. Просто потому, что был молод, здоров, нравился девочкам и вся жизнь была впереди. И никак это не зависит от того, что лечение зубов было связано с сильной болью, а сейчас - вообще без боли, но ужасно дорого.

Я когда-то была у психолога, и он попросил меня отметить свой уровень счастья на шкале от 1 до 10, насколько я помню. Наверно, такими индивидуальными оценками своего уровня счастья и оперируют психологи. Другие врачи, подобным образом предлагают оценить по десятибалльной шкале уровень боли, так что при лечении можно следить за ее уменьшением.

Главное, чем отличался Калязин от любого города нашей круглой планеты, было то, что как в нём, так и в ближайших окрестностях всегда стояла хорошая погода, и имелось всё, что нужно человеку для хорошей жизни. Была черника там в сосновом бору позади огородов, и был хлеб на кухне в деревянном ларе. Был снег зимой, и трава летом, и птицы в небе, и рыба в великой реке и в старице у стен монастыря святого Макария, в котором музей и профсоюзный дом отдыха и трудящиеся для отдыха кидают кольца на доску с гвоздями.
И вот в этом ландриновом краю блаженства и хорошей погоды родился Сапожников.
История умалчивает о том, была ли эта погода непременно хорошей для родителей Сапожникова, а тем более для бабушки его и дедушки, либо она была таковой всего лишь для него одного. В сущности, история даже вовсе об этом не умалчивает.
Но почему же, почему, когда Сапожников обращается пронзительным своим оком к тем пожелтевшим временам, его память рисует ему картины буколические и неправдоподобные?
Посудите сами. Разве правдоподобно такое, чтобы на протяжении десяти лет жизни человек ни разу не голодал, а только чувствовал постоянно приятный аппетит, не замерзал, а испытывал лишь бодрый физкультурный морозец, не тонул в реке, а нырял с берега или с понтонного моста, соединявшего левую и правую части этого прекрасного города, не был ни разу бит, а всего лишь любовно упрекаем?
Остается предположить, что либо врёт сапожниковская память-сладкоежка, произвольно, как сказал поэт, выковыривая изюм из жизненной сайки, либо Сапожников жил во времена неисторические. Что, однако, вполне противоречит фактам.
И можно догадаться, что либо врёт Сапожников, рассказывая нам про эти калязинские чудеса кулинарии и метеосводок, либо история для него одного сделала исключение, протекая мимо его персональных берегов.

Настоящее счастье можно приобрести лишь, когда человек помирится с Богом.

Я думаю, что ее состояние было обусловлено повышенным уровнем гормонов радости. Это не было маниакальным состоянием, как бывает при биполярном расстройстве. У нее всегда было такое состояние, фазы депрессии у нее не бывало.

Настроение человека определяется преимущественно уровнем этих гормонов, насколько я понимаю. Такова биохимия нашего настроения. Причем, эта биохимия еще зависит от отношений с Богом, насколько я понимаю, но это уже далеко от науки.

Да, такие шкалы существуют, и результаты получаются воспроизводимыми и позволяют сравнивать изменение состояния. Но применяются они каждый раз здесь-и-сейчас, и тогда можно проводить более-менее достоверные сравнения. А вот о достоверных инструментах, позволяющих воспроизводимо измерять сейчас уровень счастья или боли в прошлом, я не знаю. Это надо было измерить тогда, а потом сейчас, и возможно, получилось бы сравнить. А как представляется уровень счастья в детстве, юности или раннем молодом возрасте мне, Полиграфу П. или кому-то ещё не тогда, а сейчас, из нашего настоящего... это вообще малодостоверно.

И кстати, если напомнить о теме здесь, то она изначально была не о счастье, а о том, стало ли в мире лучше, чем раньше.

На счастье я не замахиваюсь, хотя обсуждаю его тоже с удовольствием.

Я об этом знаю недостаточно. Но думаю, что и гормоны влияют на настроение, но и человек может влиять на собственное настроение (и на настроение других), то есть немного нарпавлять собственную биохимию. Ведь не зря советуют отвлекаться на какое-нибудь занятие, например... Так что биохимия зависит и от отношений с другими людьми. А может, и с животными, и даже с растениями.

Радуга, мы тут насчёт того, что такое «просто» счастье, ещё не выяснили (хотя насчёт суррогатов, вроде «химического» счастья, согласны, что это не счастье совсем), а тут ещё нам «настоящее» счастье подбрасывают...

Слово «счастье» используют обычно для обозначения по меньшей мере трех близких состояний, которые можно приблизительно охарактеризовать как эмоциональное, нравственное и рассудочное счастье.

Словами «эмоциональное счастье» мы называем чувство, переживание, субъективное состояние, и поэтому в физическом мире объекта для сравнения не существует.

Лучше быть неудовлетворенным человеком, чем удовлетворенной свиньей; лучше быть неудовлетворенным Сократом, чем удовлетворенным глупцом. И если глупец или свинья считают иначе, это потому, что они видят лишь собственную сторону вопроса.

Хуже стало с мусором на планете, содомиты распоясались. Продукты стали намного хуже качеством.

Рак кожи стремительно набирает обороты.

Вот как примерно мы можем объяснить, что такое эмоциональное счастье. Это такое чувство, которое имеет нечто общее с такими чувствами как когда мы видим первую улыбку новорожденной внучки, слышим похвалу, помогаем запутавшемуся туристу добраться до музея, смакуем шоколад, вдыхаем аромат любимого шампуня, слышим понравившуюся еще в школе и давно забытую песню, гладим кошку, излечиваемся от рака, нюхаем кокаин (такие примеры приводит автор).

«… — Как это может быть, отец, — сказал я, — что в эллинских мифах не рассказано про Атлантиду?
— Мы Приски, — сказал отец. — Наше дело запоминать. Все эллинские мифы недавние, и эллины как дети… Человек уже никогда не вернётся назад, но мы, Приски, ждём, когда пригодится наше знание.
— Какое же знание, отец? — спросил я.
— Пока у человека нет чего-нибудь, для него счастье — получить, но, получив, он сыт и желает другого… Желания людей неисчислимы, и никто не может их напитать, ни он сам, ни рабы его, и счастье проходит… Но есть одно желание, которое не ждёт пищи, а само себя питает. Оно редкое, потому что люди о нём забыли. Но когда оно приходит, оно убивает жадность и рождает щедрость. И когда будут пройдены все пути неразумия и выхода не останется, придём мы, Приски, и напомним о нём.
— Какое же это желание, отец?
— Мы его называем блаженством. Его часто знают дети, многие женщины и всякий другой, который кормит незнакомца, или зверя, или птицу.
И мой отец умер. Я же записал плача…»

Интересные мысли приводит автор этой книги, изреченные философом Джоном Стюартом Миллем:

Лучше быть неудовлетворенным человеком, чем удовлетворенной свиньей; лучше быть неудовлетворенным Сократом, чем удовлетворенным глупцом. И если глупец или свинья считают иначе, это потому, что они видят лишь собственную сторону вопроса.

— Что ж, может быть, он и неудачник, — задумчиво сказала Нина. — Но ведь большая неудача лучше маленьких удач.
— Не понимаю тебя, Нина. Удача — это всегда удача, а неудача — это всегда неудача.
— А по-моему, не так. Один Человек, скажем, решил подняться на вершину горы, а другой — стать на болотную кочку. Человек, не дошедший до вершины горы, поднимется всё-таки выше того, кто стоит на болотной кочке.

К чему я это все пишу? Просто захотелось поделиться новой для меня информацией по этой теме. Возможно, кому-то тоже захочется почитать эту книгу (я только в начале ее, и не знаю, какое будет впечатление о книге после ее прочтения, но мне рекомендовали ее, и я пока не жалею что начала ее читать).